Когда уйдет в небытие коммунальная квартира и память о ней? см. Н. Мандельштам

Доброй ночи, Литература!

Во мне, конечно, была и девочка-Европа, и потенциально «гордячка-сука» , и
Мандельштам не щадил сил, обуздывая жажду домостроительства и мечту, чтобы и у
нас было, как у всех. По правде сказать, он держал меня в ежовых рукавицах, а я
побаивалась его, но виду не показывала и все пыталась не то чтобы соскользнуть,
но ускользнуть хоть на часок. Но ничего не выходило даже на минутку.. . Он
понимал меня насквозь и свободно читал в моих мыслях. Да это и несложно: какие
мысли у двадцатилетней дурехи!
Я вспоминаю убогие мечты мои и женщин моего поколения: домишко, вернее, комната
в коммунальной квартире, кучка червонцев — хоть на неделю вперед, туфельки и
хорошие чулки. Женщины, замужние и секретарши, — все мы бредили чулками.
Непрочные — из настоящего шелка, чуть прогнившего, — они рвались на второй день,
и мы, глотая слезы, учились поднимать петли. А кто из нас не плакал настоящими
слезами, когда ломался проклятый каблук, пришедший из совсем другой жизни, на
единственных, любимых, ненаглядных, глупых лодочках, созданных, чтобы в них
сделать два шага — из особняка в карету.. . Ведь и в той прежней, устойчивой
[125]
жизни никаких особняков и карет у нас не было бы. Муж-банкир слишком дорогая
плата за благополучие, да и банкиры за свое золото требовали лучшего товара, чем
дуры в лодочках. И хоть единственная пара туфель и одна пара чулок, но все же
она у нас была, и мы выпендривались как хотели.. .
Дурень Булгаков — нашел над чем смеяться: бедные нэповские женщины бросились за
тряпками, потому что им надоело ходить в обносках, в дивных юбках из отцовских
брюк. Да, надоело, и нищета надоела, а сколько усилий требовалось, чтобы
помыться в огромном городе, где первым делом уничтожили все ванные комнаты. Мы
мылись, стоя на одной ноге и сунув другую под кран с холодной водой. Если нам
попадала в руки тряпка, тут же разыгрывалось необузданное воображение, как бы из
нее, вожделенной, сделать нечто прекрасное и годное на все случаи жизни. На
гонорар за «Вторую книгу» Мандельштам купил мне голубую лисичку, и все подруги
умерли от зависти, но оказалось, что это не шкурка, а клочки шерсти, ловко
нашитые на бумазейную тряпку. Нищета была всеобщей, и только дочери победителей
и «гордячки-суки» планомерно из нее выбивались. Число их умножалось с годами, но
я уже знала, что мы принадлежим к разным классам. Надежда Мандельштам. ВТОРАЯ КНИГА

Погляди из-под ресниц \ Напоследок, перед новым Днем, запнувшимся о шпиц \ Светом, воздухом, остовом. Дмитрий Закс Из книги «ARIA D'ACQUARIO Погляди из-под ресниц