Чеслав Милош... Что оставил после себя Поэт?

Я держу книжку Чеслава Милоша в руках… Рассматриваю ее и верчу со всех сторон,
обнюхиваю – важно, как оформлена книжка: какой шрифт, какая у нее конструкция…
– мне все нравится, все доставляет удовольствие. Книжка называется
“Придорожная собачонка” или по-польски ласково “Песик придорожный”: собрание
кратких эссе и стихотворений, посвященных смене веков. Быть может, самая
главная мысль книги о том, насколько мы были способны воспринять то, чему были
свидетелями, и размышляет об этом один из самых зорких людей века. Очень
поучительно. Действительно, книга, открывающая век, и книга, закрывающая век.
Бродский писал о Чеславе Милоше: “Невыносимое сознание того, что человек не
способен осмыслить свой опыт, – одна из кардинальных тем поэзии Милоша; чем
больше отдаляется человек от своего прошлого, тем меньше у него шансов понять
его. Осознание этого – одно из главных открытий нашего века. Если человека
пощадил, выражаясь словами Милоша, ”приговор истории“, он ощущает вину за то,
что остался в живых. Поэзия Чеслава Милоша учит нас тому, как относиться к
этой вине. Он славит жизнь, хотя и безо всяких иллюзий; но похвала, исходящая
из полузадушенного горла, может быть красноречивее любого бельканто.
Огромная сила поэзии Чеслава Милоша заключается в том, что он понял
необходимость трагической интонации, трагедия же века в том, что он снабдил
поэта необходимым опытом для ее выражения”.
Чеслав Милош для меня навсегда связан с Бродским… Иосиф меня с ним и
познакомил, кажется, это был 87-й или 88-й год. Я впервые, через пятнадцать
лет после отъезда Бродского, встретился с ним на какой-то огромной
писательской конференции. И я, конечно, со своим совковым невыездным опытом
никак не мог распознать, кто есть кто среди этого разнообразия мировых
знаменитостей. Я спросил Бродского: “Покажи, кто чего стоит здесь на самом
деле? ” И Бродский показал мне на Милоша. “Вот этот – настоящий”.
Через год я оказался в Будапеште на каком-то очередном писательском съезде.
Там было много замечательных стариков, например Макс Фриш… На фуршете случайно
я оказался рядом с Милошем. Мы стояли рядом, выпивали, разговаривали:
“Посмотрите, какая интересная штука получается, – вон стоит человек, он еще не
старый, ему едва-едва семьдесят, а он – уже полная развалина. А вон тот
старик, ему за 80, а он бодр, с коньяком в руке, с сигарой в зубах и с
гвоздикой в петлице… В чем дело? ” Чеслав приблизительно понял мой расклад и
вдруг, как мальчишка, спрашивает: “А как вы думаете, сколько лет мне? ” Мне
казалось, что мы практически ровесники, но может быть, он старше меня лет на
пять – крепкий, молодой, энергичный мужик… Молодая жена – красавица, тем не
менее, он косится на всех проходящих дам. Он усмехнулся и назвал свой возраст:
ему было далеко за 80 тогда. Я, знаете ли, даже присел.
Как он выглядит? Высокий, очень мужские черты лица. У него такие густые брови
(что само по себе, конечно, не красит мужчину, если вспомнить Брежнева, и
вообще считается, что густые брови – к глупости) , но Милош, конечно,
совершенно не глуп, и, знаете, у него такие любопытные глаза, может быть, это
польское что-то… Очень тяжелые веки, и из-под них бьет такой голубой свет… уже
блеклый от возраста, но, тем не менее, – свет.
Вообще возраст… если покружиться вокруг этой темы, вокруг возраста и красоты…
моему отцу было бы сейчас 100 лет. Арсений Тарковский был невероятно красивый
человек, он родился в 90-м году… Юрий Домбровский… век рожал блестящих мужчин
и готовил им много испытаний. Андрей Битов. И ВОТ КНИГА ПОЯВИЛАСЬ