"Я долго жил в гостинницах\ Слезал на дальних станциях... "(Симонов) Это ответ Гумберту Гумберту Набокова?

У Набокова было двойственное отношение к гостиницам, к анонимности,
транзитности, к встречам с нежелательными незнакомцами. Вспомним мелькание
мотелей в отчаянной погоне Гумберта Гумберта, тревожный разговор на веранде
в гостинице со зловещим незнакомцем, лица которого не видно, в начале
“Лолиты”. Не случайно у Набокова есть два странных стихотворения
(символично, что раннее — по-русски, позднее — по-английски) .
Русское — 1919 год, Севастополь.
Не то кровать, не то скамья.
Угрюмо-желтые обои.
Два стула. Зеркало кривое.
Мы входим — я и тень моя.
Английское, “Room”, опубликовано в журнале “Нью-Йоркер” в 1950 году.
Не слезы, не ужас, но смесь
Анонимности и безнадежности.
Казалось, номер только
Имитирует нормальную комнату.
(Перевод с английского мой. — А. Г. )
Или, может быть, это только художественный прием, любые средства хороши для
создания напряжения. Андрей Грицман. "...Мы входим - я и тень моя"\Набоков в Монтрё «Октябрь» 1999, №8

Мы с тобою, Муза, быстроноги, \Любим ивы вдоль степной дороги, \Мерный скрип колес и вдалеке\Белый парус на большой реке. \Этот мир, такой святой и строгий, \Что нет места в нем пустой тоске. Николай Гумилев Открытие Америки