Игра в бисер. Русский ответ Полу Маккартни.

О, еще с тобой случится
всё - и молодость твоя.
Когда спросишь: "Кто стучится? "
Я отвечу: "Это я! "

Это я! Ах, поскорее
выслушай и отвори.
Стихнули и постарели
плечи бедные твои.

Я нашла тебе собрата -
листик с веточки одной.
Как же ты стареть собрался,
не советуясь со мной!

Ах, да вовсе не за этим
я пришла сюда одна.
Это я - ты не заметил.
Это я, а не она.

Над примятою постелью,
в сумраке и тишине,
я оранжевой пастелью
рисовала на стене.

Рисовала сад с травою,
человечка с головой,
чтобы ты спросил с тревогой:
"Это кто еще такой? "

Я отвечу тебе строго:
"Это я, не спорь со мной.
Это я - смешной и стройный
человечек с головой".

Поиграем в эту шалость
и расплачемся над ней.
Позабудем мою жалость,
жалость к старости твоей.

Чтоб ты слушал и смирялся,
становился молодой,
чтобы плакал и смеялся
человечек с головой. (Ахмадулина)

Когда мне будет восемьдесят пять,
Когда начну я тапочки терять,
В бульоне размягчать кусочки хлеба,
Вязать излишне длинные шарфы,
Ходить, держась за стены и шкафы,
И долго-долго вглядываться в небо,
Когда все женское, что мне сейчас дано,
Истратится, и станет все равно -
Уснуть, проснуться или не проснуться,
Из виданного на своем веку
Я бережно твой образ извлеку,
И чуть заметно губы улыбнутся.. .
__________________________

Когда мне будет восемьдесят пять,
По дому буду твои тапочки искать,
Ворчать на то, что трудно мне сгибаться,
Носить какие-то нелепые шарфы
Из тех, что для меня связала ты.
А утром, просыпаясь до рассвета,
Прислушаюсь к дыханью твоему,
Вдруг улыбнусь и тихо обниму.
Когда мне будет восемьдесят пять,
С тебя пылинки буду я сдувать,
Твои седые букли поправлять
И взявшись за руки по скверику гулять,
И нам не страшно будет умирать,
Когда нам будет восемьдесят пять.. .
(Вера Бутко, Вадим Зинчук)

Я люблю тебя, как море любит солнечный восход,

Как нарцисс, к волне склоненный, - блеск и холод сонных вод. Я люблю тебя, как звезды любят месяц золотой,

Как поэт - свое созданье, вознесенное мечтой. Я люблю тебя, как пламя - однодневки-мотыльки,

От любви изнемогая, изнывая от тоски.

Я люблю тебя, как любит звонкий ветер камыши, Я люблю тебя всей волей, всеми струнами души.

Я люблю тебя, как любят неразгаданные сны:

Больше солнца, больше счастья, больше жизни и весны.

Лохвицкая Мирра

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, -

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

Их речь уже немногословна,

Без слов понятен каждый взгляд,

Но души их светло и ровно

Об очень многом говорят.

В неясной мгле существованья

Был неприметен их удел,

И животворный свет страданья

Над ними медленно горел.

Изнемогая, как калеки,

Под гнетом слабостей своих,

В одно единое навеки

Слились живые души их.

И знанья малая частица

Открылась им на склоне лет,

Что счастье наше - лишь зарница,

Лишь отдаленный слабый свет.

Оно так редко нам мелькает,

Такого требует труда!

Оно так быстро потухает

И исчезает навсегда!

Как ни лелей его в ладонях

И как к груди ни прижимай, -

Дитя зари, на светлых конях

Оно умчится в дальний край!

Простые, тихие, седые,

Он с палкой, с зонтиком она, -

Они на листья золотые

Глядят, гуляя дотемна.

Теперь уж им, наверно, легче,

Теперь всё страшное ушло,

И только души их, как свечи,

Струят последнее тепло.

"О, как на склоне наших лет
Нежней мы любим и суеверней. . .
Сияй, сияй,
прощальный свет
Любви последней, зари вечерней!

Полнеба обхватила
тень,
Лишь там, на западе, бродит сиянье, -
Помедли, помедли, вечерний
день,
Продлись, продлись, очарованье.

Пускай скудеет в жилах
кровь,
Но в сердце не скудеет нежность. . .
О ты, последняя любовь!
Ты и
блаженство и безнадежность. " Ф. Тютчев.

Более того -


"Полуувядших лилий аромат
Мои мечтанья легкие туманит.
Мне лилии о смерти говорят,
О времени, когда меня не станет.

Мир — успокоенной душе моей.
Ничто ее не радует, не ранит.
Не забывай моих последних дней,
Пойми меня, когда меня не станет.

Я знаю, друг, дорога недлинна,
И скоро тело бедное устанет.
Но ведаю: любовь, как смерть, сильна.
Люби меня, когда меня не станет.

Мне чудится таинственный обет.. .
И, ведаю, он сердца не обманет, —
Забвения тебе в разлуке нет!
Иди за мной, когда меня не станет. " З. Гиппиус.

"Отчего ты, родной, молодой, а седой? " -
Мне вопрос задаешь удивленно,
Словно майской зарей невзначай пред собой
Ты увидела снег заоконный.
Дорогая, поверь, я не знаю и сам,
Почему белокрылые птицы,
Не спросясь, прикоснулись к моим волосам
И надумали в них поселиться.
Нет, не старость приходит, поверь, не года
Прибавляют мне в волосы проседь,
Я, ей-богу, не думал еще никогда
Стать степенным и рифмы забросить.
И украдкой я прозой еще не грешу,
До сих пор, как мальчишкой бывало,
Где хожу, где дышу, там стихи и пишу.
На ветру, на снегу, где попало.
Я, как прежде, мечтаю взлететь в высоту,
Я шепчу о тебе, засыпая ...
... Я ходил по земле, в облаках не витал,
Может я поседел от печали,
Я порою врагов благородней считал,
Мне порою друзья изменяли.
Нет, не злоба врагов, не наветы друзей,
Мне гораздо больнее бывало
От печали твоей, от печали твоей
У меня седина заблистала.
А быть может, от радости стал я седым,
Оттого, что была ты со мною,
Дав мне счастье, которого, будь я другим,
Лет бы на сто хватило с лихвою.
В мае месяце сад припорошит снежком,
Одеялом прикроет пуховым ...
Я с тобою не буду седым стариком -
Буду мальчиком белоголовым.

(Расул Гамзатов)