Поэт, переводчик Инна ЛИСНЯНСКАЯ (24.6.1928—2014) — автор многих поэтических сборников: «Верность», «Не просто — любовь»,

Ты обо мне не думай плохо,
Моя жестокая эпоха.
Я от тебя приму твой голод,
Из-за тебя останусь голой...

На всё иду.
На всё согласна.
Я всё отмерю полной мерой.
Но только ты верни мне ясность
И трижды отнятую веру.

Я так немного запросила
За жизнь свою –
Лишь откровенность.
А ты молчишь – глаза скосила,
Всевидящая современность...
Инна Лиснянская

ВИНОГРАДНЫЙ СВЕТ

Былое нужно ли — не знаю -
Мне освещать слезою?
Как прежде, вышка нефтяная
Соседствует с лозою.

Опять благообразен облик
Законченного лета!
Корзину с виноградом ослик
Несёт, как чашу света:

Свет полдня — в винограде белом,
А свет вечерний — в чёрном,
И я спешу заняться делом,
Непрочным, стихотворным.

Чтоб мне достался этот сладкий
Свет, из земли текущий,
Пишу стихи в своей тетрадке
О радости грядущей,

О ветре тёплом и попутном,
О свете виноградном,
О том, что снилось в детстве чудном,
Хотя и безотрадном.
1968

МАНДЕЛЬШТАМУ

Неизвестна твоя могила,
Может быть, это – целый свет.
В первом К а м н е такая сила,
Что последнего камня нет.

Только море, песок и тучи,
Только звёзды и семена,
Да на проволоке колючей
Музыкальные письмена.

Только музыки русской вера,
Только пчёл золотой псалтырь…
У задумчивого Гомера
Опрометчивый поводырь.
1977

Мир, до чего ж красив ты!
В мареве миндаля
Каменные манускрипты,
Маковые поля.

Жду, что, продлив оливу,
Эдак часам к пяти
Тень удлинит перспективу
Времени и пути.

Вспомнив внезапно Трою
И Ариадны нить,
Хочется — я не скрою -
Дольше себя прожить.
2004

НЕПРАВИЛЬНЫЙ ВЕНОК

Сведены с концами все начала.
Мы с тобою встретились во сне.
Взбито облачное одеяло,
И трава курчавая на дне.

Нас бревно на волнах укачало.
Мы с тобой не видимы извне
Ни людьми с кремнистого причала
И ни ангелами в вышине.

Но сквозь сновиденья оболочку
Изнутри мы наблюдаем мир -
Волны винную катают бочку,

Ной затеял самый первый пир,
Из иллюминатора ковчега
Виноградная струится нега.
---
Чтоб с тобою встретиться во сне,
Делала я не одну попытку -
И свечой маячила в окне,
И держала нараспах калитку,

И меняла кожу по весне,
Не бывает у любви избытку,
Вот и снюсь тебе, и снишься мне.
Всякое ушко находит нитку.

Нить находит свой воздушный шар
И возлюбленного в лабиринте.
Прочно нас связали эти нити.

И ни лед ума, ни сердца жар
Не позволят разлучиться нам,
Не позволят развенчаться снам.
---
Но сквозь сновиденья оболочку
Вижу дом, где за пустым столом,
За последнюю цепляясь строчку,
Ты в свое письмо уткнулся лбом.

Сон не переносит проволочку
И идет в атаку напролом:
Нам с тобой пора поставить точку,
Да и память завязать узлом.

Я, ревнуя, бешено рыдаю,
Но, целуя, шепчешь мне слова,
От которых потихоньку таю.
Ты, что голубь с веточкой оливы,
Подал знак, что наша жизнь жива
Тем, что в ней приливы и отливы.
---
Изнутри мы наблюдаем мир.
Дивен мир стремительным рассветом.
Море как один сплошной сапфир,
Море и владеет синим цветом,

И работает, как ювелир,
Над любым мерцающим предметом,
Чтобы и булыжник не был сир:
В дар моим сновидческим сонетам

Выбросило из своих глубин
Бирюзовую к ногам камею.
Мысли мои знаешь ты один -

Кажется, и я окаменею
В новом сне от этой красоты.
Мне вполне достанет простоты.
---
Из иллюминатора ковчега
Видим, что наш сон не на мели.
Наша встреча — альфа и омега.
В случае сокрыт закон земли.

Случай в жизни похитрей стратега -
Зря когда-то им пренебрегли.
Движется без лошади телега,
Где мы в стоге сена залегли.

Будет все у нас с тобой как надо -
Звезды неба, звезды винограда
И морские звезды впереди.
Засыпаю я на мысли сладкой,
Что наш сон останется загадкой,
Засыпаю на твоей груди.
---
Виноградная струится нега
Из бутылки с ярлыком “Шартрез”.
Мы давно созрели для побега
Всем житейским доводам вразрез.

По волнам предутреннего снега
Мы идем сквозь подмосковный лес.
Звезды нам подмигивают с неба -
Страх перед разлукою исчез.

Брезжит сон — галактики страница,
Молнией написанный вчерне.
Брызжет охрой солнца колесница.

Сведены с концами все начала.
Чтобы по тебе я не скучала,
Мы с тобою встретились во сне.
2009

<...Я молчу о том, как я, незамужняя девушка, в подвале серого дома бакинского чека просидела трое суток в цинковой ванне с ледяной водой. Время от времени теряя сознание, утопала, и меня за мой первый и последний перманент вытаскивали, били, чтоб в себя пришла, и снова — в ванну. А время от времени, подгоняя резиновым прутом, голышом вталкивали в соседнюю комнату на допрос. Там мне в глаза пускали такой пронзительный свет, что не видела лица допрашивающего, лишь по акценту, как во сне, догадывалась — армянин. На самом-то деле речь имеет только два ярко выраженных акцента, у одних акцент наступательный, у других — оборонительный. У меня — оборонительный, но упрямо-твердый, хоть лепечу:
— Простите меня, я не вру, я не помню, чтобы Гена и Рафа в книжном пассаже увидев, извините, портрет Сталина, говорили те слова, которые, прошу прощения, вы предъявляете: “Куда ни плюнь — эта морда”.
— Заткнись, карабахская ишачка, я тебе ничего не говорил, я тебе признанье твоей подруги передал, твоя Копейкис в Тбилиси рассказала все и про вонючую антисоветскую смесь. Призналась, что жених ее, Гена Альтшуллер, жидовский изобретенец, порошок изобрел: в любую лужу брось во время парада — растворится, и вонь пойдет, и завоняет на площади Ленина правительственную трибуну и колонны трудящихся. Подтверди формулу — отпустим. Кончай врать и прощения просить! Вчера за прощение тебе в один глаз всунули, а сейчас — и во второй получишь!
Допросчик подставил мне под левый глаз бумажку со знакомой формулой, а я, поняв, отчего пронзительный свет мне кажется не белым, а розовым, поняв, что подбит правый, даже сообразив, что в правом — разошлись когда-то сшитые мышцы, чтобы не косила, успокоилась. Все объяснимое всегда успокаивает. Успокоилась и залепетала, что, пусть извинят, но пусть проверят, — по химии мне, совестно признаться, с трудом тройку натягивали, и даже если бы я какую формулу и видела, уж, простите, пожалуйста, не поняла б. Простите великодушно, такой характер: чего не пойму, того не запомню. Этой формулы не знаю, сделайте одолжение, немного свет отверните и не мучайтесь со мной.
— Это я мучаюсь, г0вн0 ишачье? В ванну ее!
И опять в ванну резиновым кнутом погнали, а я соображала, что больше не вынесу... >

Она ушла из жизни так недавно и так давно.
Ее вклад в русскую словесность был отмечен при жизни Александром Солженицыным, Иосифом Бродским, митрополитом Антонием Сурожским, архиепископом Кентерберийским Роуэном Вильямсом и другими значительными личностями. Она была скромна, стеснительна. Даже в последние годы, будучи удостоена ряда высоких наград, критически относилась к себе и своему месту в литературе. («…в основном я скромно о себе думаю. Я не соревнуюсь с теми, кто плохо пишет, - плохому нет предела, а хорошему есть, и на том пределе Ахматова, Мандельштам, Пастернак, Цветаева, Ходасевич, Георгий Иванов и многие другие. Понимаю, что никогда не дотянусь до такой высоты. Это трезвое понимание даёт и спокойное отношение к себе, когда тебя не замечают, и отсутствие суетности»).
Ее поэзии свойственно «стремление не к гармонии, не к общемировому порядку, а к встраиванию человека в этот природный хаос, который на самом деле гораздо более упорядочен, чем это может показаться на первый взгляд. Взгляд на внешний мир в поисках равновесия, устойчивости и определенности, которых так не хватает душе». (Галина Ермошина)

И для тупицы нет секрета,
Что не найти одной тропы
Инакомыслию поэта
С единовластием толпы.
_____________________________________
Всего труднее быть самой собой –
Сестрой дождя, подругой снегопада, –
И знать, что между небом и землёй
Тебе иных посредников не надо.
_____________________________________
Омоет дождик сентября
Меня — скудельную причуду,
Сперва забуду я себя,
А после землю я забуду,

Забуду и во смерть войду
И положу конец разлуке —
Слепыми пальцами найду
Меня заждавшиеся руки.
_____________________________________
Нам ничего не внове —
Призрачен век и дом, —
Мы рождаемся в слове
И умираем в нём.

Сколько огня и крови!
Меченые крестом,
Мы умираем в слове
И воскресаем в нем.