Слушаю: у бесконечности есть начало, но нет конца. По телеку говорит о нейтрино. Уже, почти не имеет массы. Как - почти?

Это хорошо, что вы критически относитесь к высказываниям из телевизора. Масса покоя или есть, или её нет, никаких "почти". Просто масса нейтрино слишком мала и нейтрино слишком неуловимо, чтобы современными методами эту массу можно было измерить.

У одной бесконечности может быть начало, но не быть конца (вектор).
У другой может не быть ни начала, ни конца (прямая).
Следовательно, мы рассматриваем одномерную систему с двумя направлениями.
В двумерной системе (плоскость) всего четыре направления.
В трёхмерной (пространстве) всего шесть направлений.
Т. о. в трёхмерной системе возможны 8 типов бесконечностей (2^3).
Коль они разные, то разные именно по размеру.
А если есть что-то, что БОЛЬШЕ чем бесконечность, то разве можно считать её бесконечностью?

— Дорогой Ватсон, знаю, что вы, как и я любите случаи необычные и загадочные. Позвольте рассказать мне об одном странном посетителе, который назвал себя Кареном Гуюмджяном. По одной из версий, имя Карен происходит от древнего имени Кар, которое носил царь древней Армении из царской династии Айказуни (2492 год до нашей эры – IV век до нашей эры). Этот мужественный человек много сделавший для процветания Армении никогда не писал стихов и не занимался мастурбацией. Он управлял государством, и заниматься всякой ерундой у него не было ни времени, ни охоты. И вот совершенно недавно его потомок по имени тоже Карен, публично признался, что онанирует, и даже хуже того – пишет стихи, и, что особенно ужасно, пишет их в результате странной психической патологии, которая заставляет его писать стихи после третьего акта мастурбации. И вот у меня возник вопрос: что? Что заставляет его?
— Холмс, заставляет генетическая программа, в результате сработки которой Карен ощущает потребность зачать ребенка. Но так как гордые армянки не считают его достойным сделаться отцом своих детей, он прибегает к онанизму.
— Знаете, Ватсон, я готов с вами поспорить. Возможно, дело не в гордых армянках, а в том, что Карен сам не желает принимать на себя бремя отцовства.
— Возможно, но вероятнее всего Карен не хочет брать на себя бремя ухаживания за девушкой. Оно требует изобретательности, внимательности, чуткости, и я сказал бы даже целеустремленности и изрядной воли. Именно ухаживание стало для него проблемой.
— Вы хотите сказать, что он ленив?
— Даже не ленив, скорее не талантлив, бездарен.
— Интересная мысль, Ватсон. Значит, талант – это сексуальная сила, это неисчерпаемая способность придумывать новые и новые варианты обольщения, и когда девушка убедится, что обольщение никогда ей не надоест, новые способы будут интриговать ее еще больше, и она влюбится.
— То есть, девушки любят ожиданием новых способов обольщения? Им интересно, какой новый кувырок придумает юноша, и как еще сможет сорвать у нее сексуальные аплодисменты?
— Именно так. Творчество всегда ново, привлекательно и обольстительно.
— Так может, именно поэтому Карен пишет стихи? Он творит! Он записывает свои обольстительные речи, которыми он усладит нежные уши гордой армянки?
— Знаете, Ватсон, я склонен считать иначе. Мой дедуктивный метод подсказывает мне, что Карен занят эксгибиционизмом. Он пытается шокировать нас «каминаутом».
— Шокировать?
— Да. Он ставит нас перед выбором: осудить его постыдное занятие или снисходительно махнуть на него рукой. В первом случае мы становимся чопорными ханжами, использующими свое моральное преимущество в агрессивных целях.
— А что в этом плохого?
— А то, что агрессия лишает нас морального преимущества. Мы ловимся в ловушку, которую он нам поставил, и, следовательно, затеяв с нами игру, он натягивает нам нос. Высоконравственные моралитэ на поверку оказываются садистами. И, во-вторых, не забывайте, что дело происходит в Интернете, нам неизвестны ни его IP адрес, не место работы, ни место жительства. И что теперь нам делать с нашей брезгливостью? Только ею же и подавиться, поскольку реального морального иска этому безобразнику мы вчинить не можем.
— А если мы снисходительно махнем рукой?
— Тогда превращаемся в равнодушных. Помните? Для торжества зла нужно лишь, чтобы добрые люди ничего не делали.
— Я замечу, что, в-третьих, само по себе это какое-то комичное занятие — осуждать онаниста.
— Вот именно, Ватсон! Он делает из нас моральных клоунов. И это приятно ему. Однако, мы исчерпали дозволенные знаки, перетечём в комментарии.