Как думаете, поняли бы крестьяне своих бар, если бы те заявили, что белый хлеб вреден для здоровья и исключили из

понял бы один раб другого что хлеб вреден и надо его меньше есть ?
в России в принципе хлеб досыта начали есть только при Сталине впервые за всю историю.
а крестьяне не успевали дожить до того возраста чтобы испытывать проблемы со здоровьем именно из за еды.

в основном ели ржаной хлеб

хлебушек не вреден
это всё диетические мифы
крестьяне бы покрутили пальцами у висков

Открою тайну: крестьяне зачастую не понимали своих бар не только в вопросах хлеба. Ибо барская культура от крестьянской сильно так отошла. И виной тут с одной стороны -петровская эпоха, в которую дворян, в отличие от крестьян, приобщали к западным ценностям, с другой -послепеекатерининская (после Екатерины2) дворянская зажратость.
Естественно. это не отменяло зависиости крестьянина от барина. В том числе после отмены крепостного права.
"Прежде, при крепостном праве, помещичьи поля обрабатывались
крестьянами, которые выезжали на эти поля со своими орудиями и
лошадьми, точно так же обрабатываются помещичьи поля и теперь
теми же крестьянами с их лошадьми и орудиями, с тою только
разницею, что работают не крепостные, а еще с зимы задолженные.
Точно так же, как и прежде, и теперь землевладелец не только
не работает сам, не умеет работать, но и не распоряжается даже
работой, потому что большей частью ничего по хозяйству не
смыслит, хозяйством не интересуется, своего хозяйства не знает.
Землевладелец или вовсе не живет в деревне, или если и живет, то
занимается своим барским делом, службой или еще чем, пройдется
разве по полям - вот и все его хозяйство. Какой же он хозяин,
когда он ни около скота, ни около земли, ни около работы ничего
не понимает, а понимает только то, чему с малолетства учился, -
службу. За барином следует другой барин, подбарин, приказчик,
который обыкновенно тоже работать не умеет и работы не понимает,
около земли и скота понимает немногим больше барина, умеет только
мерсикать ножкой и потрафлять барину, служить, подслуживаться.
Затем, если имение покрупнее, идет еще целый ряд подбаринов -
конторщики, ключники, экономки и прочий мерсикающий ножкой люд,
одевающийся в пиджаки и носящий панью и шильоны, - люд ни в
хозяйстве, ни в работе ничего не понимающий, работать не умеющий
и не желающий, и работу, и мужика презирающий. Наконец, уже идет
настоящий хозяин, староста-мужик, без которого хозяйство вовсе не
могло бы идти. Староста-мужик умеет работать, работу понимает,
знает хозяйство, понимает и около земли, и около скота, но,
главное, староста знает, что нужно мужику, знает, когда мужик
повычхался, знает, как обойтись с мужиком, как его забротать, как
на него надеть хомут, как его ввести в оглобли. Административный
штат поместья только ест, пьет, едет и погоняет, а везет, 354
работает мужик, и, чтобы запрячь этого мужика, нужно чтобы у него
не было денег, хлеба, чтобы он был беден, бедствовал. Зажиточный
мужик старается арендовать землю и работать на ней на себя, на
свой страх, на работу же у помещика не нанимается ни за какие
деньги. Землевладельцев же, которые, подобно американцам-
фермерам, работали бы со своим семейством, я между людьми
интеллигентного класса еще не знаю. Говорят, что есть такие, но я
не видал. "
(Энгельгардт. Письма из деревни)