разве слабо разфилософствовать тему единения себя теперешнего с собой прошлым ??для себя будущего??

Нодобности нет.... Ты одновременно и и здесь, и в прошлом, и в будущем.... Вот только ощущаешь себя только в этот миг ...Простото ЛОВИ МГНОВЕНИЯ...

ЧЕЛОВЕК – ВНУТРЕННИЙ КОЛЛЕКТИВ.

Человек как текст. Часть вторая – опровержение первой. Человек как коллектив побывавших им авторов его «я» . Традиция тела – иллюзия единства. Человек прерывистый, человек петляющий, неравномерный, неравно нервный. Я – лучший друг того, кто я сейчас. Я – худший враг того, кем был раньше. Расчлененность опыта враждебностью к себе. Протест подростка: не родители, а общество, не против отца, а против ребенка в себе. Этический кодекс ребенка. Время разбрасывать макулатуру. Когда умирают игрушки.

Если бы человек был также прост и непротиворечив, как компьютер, программировать его можно было бы столь же просто. Беда в том, что в человеке не один компьютер, и, возможно, даже не два. Человек проходит стадии развития, отличающиеся больше, чем бабочка от куколки, а куколка от гусеницы. Стадии развития отличаются друг от друга больше, чем человек отличается от другого человека и даже человек от волка, или крот от тигра. Человек меняется, и в итоге становится коллективом существ, которыми когда-то был. А из самых проблемных иллюзий состоит в том, что мы вроде бы и не менялись, наследуя год от года одно и то же тело. Традиция тела создает впечатление, что мы один и тот же человек. На самом деле человек прерывист, и наследует себя не обязательно традиционно, к сожалению, иногда революционно, отвергая предыдущий возраст, опровергает его, живет в пику ему, в упрек ему и ни за что не согласится уважать предыдущий жизненный опыт, считая его в лучшем случае глупостью, а в худшем – чудовищным заблуждением. Особенно отчетливо это видно в период полового созревания. Вернее, коитального созревания, потому что половое созревание идет от самого рождения. Готовность к коитусу, половому акту, созревает у человека к 11-12 годам. Именно в этом возрасте открывшаяся возможность запирается категорическим запретом и превращается в томительную невозможность. Этот запрет кажется подростку исходящим от родителей, и, протестуя против него, ему кажется, что он протестует против родителей. На самом деле запрет налагается общественными условиями, запрещающими ребенку 11 лет оплачиваемый труд и владение собственностью, а протест обращен не против родителей, а против собственного кодекса детской этики, хорошо разработанного к этому переломному моменту. Этика ребенка состоит в самых простых истинах – надо хорошо себя вести, слушаться маму и папу, трудиться, помогать родственникам, воздерживаться от дурных игр и знакомств, лепить из пластилина забавные скульптурки, танцевать в хореографическом кружке или петь в хоровом, зарабатывать разряды в спортивной секции или техническом клубе. Но вот ребенок вступает в полосу подростковую, и переворачивается. Прошло время собирать макулатуру, пришло время ее разбрасывать. Прошло время вкручивать лампочки в подъезде, пришло время их бить. Прошло время хорошо себя вести и быть послушным человечком, настало время вести себя плохо и превратиться в чудовище. На днях я видел, как подростки футболят плюшевого зайца: поступок, который никогда не сделают дети, и никогда не сделают взрослые.

лагеря.... вертушка.... никто.... может и кто....