Кабы узнать и увидеть воплощённые слова, то святой - это светлый, прозрачный, ясный, открытый, прямой, понятный человек.
И не более того.
Таковых уже нет, ибо все святые-это теперь хитрецы от религии, которых церковь посмертно возвела в лик святых, ибо с мертвецами легче работать. Церковь забрала слово святой и изменила ему начинку, иначе говоря выпила его кровь и сожрала его плоть.
Но, если более, то святой - это православный человек, не имеющий боли и не страдающий.
И это строго не христианин.
Страдая возвышаются лишь черви, пики и острые тузы,
ставя на кон валета иль шестёрку.
Человечность - это основное свойство человека, не склонного к голимому патриотизму.
Человечность это и есть святость, нагота и чистота произносимых слов.
Святость - это одиночество.
Одиночество - это Один - это бог.
Человек - это бог только, когда он один и Один.
Во всех остальных случаях, человек принадлежит картёжной стае, в которой он меняет роли, от
шестёрки до туза, которого кроет любой самый низкий блатной козырь.
В стае человек уже не обладает человечностью, ибо там он - зверь,
от льва спускаясь до шакала
и поднимаясь вновь к орлу.
Недовольство возведено на пьедестал вечного новозаветного смысла.
Из недовольства лепят ветхие непозволения.
Из непозволений-заветные запреты, из запретов строят стену плача закона,
которая ниже, но выше, всякого здравого смысла.
Закон доволен, если недоволен люд,
пригодный лишь для богохульных блюд.
На трапезе, где в бокалы наливают не вино,
но ядовитую вину.
Которая напившись пьяной бродит и спорит в трёх головах дракона: о человеке и об его стыде.
К чему человек ближе то и побеждает, главное, чтобы свобода не ограничивалась. Святость придуманная попами средство для манипуляции сознанием, как и греховность.