Истории Мартовского Кота об Эгоизме и Сентиментальности ...

" Алиса звучно поставила фужер на стойку.
- Бармен, ещё!
- А не много тебе сегодня, Алиса?
- Не много. Пока радугу не увижу не уйду – отрезала она.
- Восьмой уже.. . Рассказывай чего там.
- Да кот сдох.
- Ну грустно, конечно, но не трагедия.. .
- Да он был единственный.
- Знаю, знаю, они все единственные. И неповторимые. Ну чего ты, правда?
- Да не, он на Земле единственным был.. .
- В смысле? Порода что ли редкая?
- Ну да. Длинношёрстый чеширский.
- Дорогой поди, сама купила?
- От дяди Чарли достался.
- Погоди, это от того, которого забрали в психушку, потому что он возомнил себя птицей? Так он же тебе не дядя.. .
- Ну да, птицей. Ходил и орал: «До-до, до-до! До-до-до-Доджсон! » Он лучше, чем дядя. Вот только он птица.
- Алис, ты меня пугаешь, иди домой, а?
- Ладно, пошла. Бывай. Девять пики.
- Чего?
- Коктейль твой называется «Пики» . Прикольно.. .

Алиса вышла из бара на улицу, там шёл дождь, было серо и мёрзло. У входа её поджидал белый кролик. Он вынул часы из левого кармана жилета и сказал: «Опаздываешь, мать, опаздываешь... » Прокашлялся и далее уже официально начал:

- Наследная королева Алисия, Вашему Величеству сегодня необходимо провести суд и слушанье на должность нового дворцового сплетника!
- Да пошли они все к Чёрту! – сказала Алиса и зашагала по радуге.

Чешир смотрел на неё с небес и думал «всего девятка пики, как мало я стою...» , но вслух он сказал: «когда не знаешь куда идти, лети по ветру, девочка моя» . Алиса поправила мини юбку и подумала: «вот старый извращенец.. . Как жаль, что ты умер» . " (с)

Мартовские коты символы мужчин, пусть хоть они гульнут....

Бог с ними, с вопросами. Просто, с праздником весны.. Урра!!!!

В. Пелевин "Ника". Всё сюда не войдёт, а Фрагментом не передать :-)
http://books.rusf.ru/unzip/xussr_mr/pelevv29.htm?1/2

Естъ все-таки в жизни нечто прекрасное, изумительное,
возвышенное! "О, сладостная привычка бытия! " -- восклицает
некий нидерландский герой в известной трагедии. То же ощущаю и
я, но не как тот герой в горестный миг расставания с жизнью, --
нет! Напротив, меня всего пронизывает радостная мысль, что ныне
я вполне сроднился с этой сладостной привычкой и не имею ни
малейшего желания когда-либо расставаться с нею. И я полагаю,
что духовная сила, незримая, таинственная власть или как еще
там именуют главенствующее над нами начало, навязавшее мне, так
сказать, помимо моей воли, упомянутую привычку, навряд ли
руководствовалось при этом худшими намерениями, нежели тот
приветливый господин, к которому я попал в услужение и который
никогда не позволит себе вырвать у меня из-под носа рыбное
филе, раз уж оно пришлось мне по вкусу.
О природа, святая, великая природа! Каким блаженством и
восторгом переполняешь ты взволнованную грудь мою, как овевает
меня таинственный шелест твоего дыхания!. . Ночь несколько
свежа, и я хотел бы.. . Впрочем, ни тем, кто прочтет, ни тем,
кто не прочтет эти строки, не понять моего высокого
вдохновения, ибо никому не ведомо, как высоко я воспарил!. .
Вскарабкался, было бы вернее сказать, но ни один поэт не станет
упоминать о своих ногах, будь их у него даже целых четыре, как
у меня, все твердят лишь о крыльях, даже если они не выросли у
них за спиной, а только приделаны искусным механиком. Надо мной
распростерся необъятный свод звездного неба, полная луна
бросает на землю яркие лучи и, залитые искрящимся серебряным
сиянием, вздымаются вкруг меня крыши и башни! Постепенно
умолкает шумная суета на улицах внизу, все тише и тише
становится ночь, плывут облака, одинокая голубка порхает вокруг
колокольни и, робко воркуя, изливает свою любовную жалобу.. .
Что, если бы милая крошка приблизилась ко мне? В груди у меня
шевелится дивное чувство, какой-то сладострастный аппетит с
непобедимой силой влечет меня вперед, к ней! О, если бы
прелестное создание спустилось ко мне, я прижал бы его к своему
истосковавшемуся по любви сердцу и, уж конечно, ни за что бы не
выпустил. Но ах! --вот она впорхнула в голубятню, неверная, и
оставила меня на крыше, одинокого, в тоске и безнадежности! Как
редко, однако, встречается истинное сродство душ в наш убогий,
косный, себялюбивый век!
Неужто в хождении по земле на двух ногах столько величия,
что порода, именуемая человеком, вправе присвоить себе власть
над всеми существами, гуляющими на четвереньках, и притом более
прочно и устойчиво, чем она? Но я знаю, люди мнят, будто они
всемогущи, только из-за того, что у них в голове якобы
заключено нечто, называемое Разумом. Не могу себе ясно
представить, что именно они под этим понимают, уверен лишь в
одном: если, как я могу заключить по отдельным речам моего
хозяина и благодетеля, разум не что иное, как способность
поступать сознательно и не допускать никаких безумств, то тут
я, пожалуй, перещеголяю любого человека. И вообще я считаю, что
сознание лишь благоприобретенная привычка.

Житейские воззрения кота Мурра (отрывок)
Теодор Амадей Гофман

не история.. .
но определенно - ее часть)

подписались под вышесказанным
Кот в сапогах, Кот-Бегемот, Том, Гартфилд, Чеширский кот, кот в мешке ...
и, разумеется, - Черный и Мартовский коты)

"... – Я пришел за своим пиджаком, – сказал ей Витас Сенчявичус.
– Так забери его! – пожала плечами Марта.
– Вон, второй год он висит на гвозде возле двери.. "
/Илья Бояшов "Путь Мури"/

Сентиментально. . и эгоистично )
из всей книги о путешествии кота. .
меня умилили именно эти строки.

Кот нужен детям, чтобы они знали, что у них есть дом.

Жил-был кот. Он просто жил и всё.
На самом деле он был кошкой, но это уже не важно.

Вот все говорят мартовский кот, мартовский кот. А что, не в марте я котом быть перестаю, что ли? Вот в феврале например, я по-вашему кошкой был или может быть черепахой? Даже обидно, ей богу. Я стараюсь, все делаю, чтобы они поняли наконец. А что в ответ? Мартовский кот! Мявов не хватает для выражения негодования! Вот вчера я съел всю рыбу. И где благодарность? А ведь мог бы и не есть. Мог бы колбасы требовать или даже мяса. А я съел. Хоть кто-нибудь это оценил? Нет. Вот эгоисты! А на прошлой неделе я свалил чашку. Чашку! А мог бы и вазу. Ту, которая от бабушки досталась, с которой они пылинки сдувают. Но я же этого не сделал. Я поступил благородно. А они! Над чашкой раскудахтались! Эгоисты! Это не я мартовский, это они непонятно какие! А уж слезливые, сил нет. Пошел на днях погулять в подвальчик. Кошечка там симпатичная объявилась. Ну и увлекся, не заметил как три дня пролетели. А чего? кошечка супер! В подвале тепло. Мыши непуганные. Хорошо. Прихожу потом домой, а они в слезы. Затискали, залапали, кричат: нашелся, хороший! Я и сам знаю, что хороший, но лапать-то зачем. Погладили, почесали, и хватит. Давайте молока и сосиску побольше. Я конечно им помурлыкал. Чего уж там, надо и порадовать их, неразумных. Свои ведь, не чужие, привязался я к ним за эти годы. Уж сколько лет в одном доме обитаем. О-хо-хо, расчувствовался я, однако. Сентиментальным стал. Слишком много им позволяю. Доброе у меня сердце. А надо бы построже, построже. Чтоб знали, кто в доме хозяин! А-то ведь от лап отобьются в момент. Но ничего, со мной это не пройдет! Построю, как надо! Узнают, как мартовским котом обзываться! Я кот, я круглый год кот! И не позволю им этого забывать!

Черный кот Мотя сидел в зарослях и ждал. Он вообще любил ждать. Потому что Мотя был терпеливым котом, и всегда дожидался. Вообще, в жизни кошачьих ожиданию можно отвести особую роль, и даже особую главу в учебнике котоведения. Мотя умел ждать с удовольствием. Как истинный кот, он всегда хотел трех вещей: жрать, кошку и надрать кому-нибудь задницу. Поэтому, именно этих трех событий он обыкновенно и ждал, устроившись поудобнее в солнечном пятне между кустами.

Блаженно и сосредоточенно покоясь с прищуренными глазами, он снисходительно наблюдал за человеческой суетой на улице и за муравейником в палисаднике. И то, и другое казалось ему отчасти осмысленным. Люди иногда давали еду и восхищались статью, а в муравейник он недавно загнал соседского дурня-переростка Барсика – ну, в самом деле, какой-то перекот-недобарс, костей и шкуры на двух полновесных котов, а толку – разве что Моте поразвлечься в тяжелом весе – и это было хорошо. Муравьи встретили Барсика с большим воодушевлением и долго выражали ему все, что только могут выразить в такой ситуации муравьи. Мотя даже не погнался за пригожей кошечкой – до того было забавно наблюдать, как Барсик, гибкости которого в этот момент позавидовали бы даже змеи, забыв о сопернике и вообще обо всем на свете, выковыривал муравьев из самых разнообразных закоулков своей персоны, изрыгая богомерзкие ругательства и покаянные молитвы одновременно.