Дамы, любите коньяк конфетами закусывать?

В романе «Собачье сердце» победившие пролетарии очень много поют. И не какие-то там народные хороводные про милую в бархатном жакете и сафьяновых сапожках – поют про светлое будущее, которое наступит, принужденное к такому наступлению уже самим фактом победы пролетариата. Смотришь хроники первых лет советской власти – и тоже – сплошные торжества открытия памятников Карлу Марксу и сплошные песнопения. Распевание гимнов, какая-то революция певцов и певиц. Какая-то вакханалия хорового пения, словно не призрак коммунизма рыскал над Европой, сколько дух хорового пения, который требовал все больших и больших хоров, всемирного хора, когда все, абсолютно, каждый не глухонемой и способный к членораздельному произнесению звуков должен был бы по команде одного великого дирижера пропеть великий гимн великому будущему. Пение, прямое выражение души. Знаете, Горацио, вчера у меня пела кошка. У нее тоже душа, и душа тоже поет. Жалобные такие песни, скучные. Пожизненно заключенная под домашний арест за кармический грех прошлой жизни, она с тоской смотрит телевизор, и исступленно, словно стараясь их выдернуть, точит когти на когтеточке. Кстати, Горацио, а вегетарианцы содержат домашних животных, ну типа кошек там, собак? А если держат, они поят их спиртным по праздникам? Как же странно устроен человек в человечестве: он думает, что делает то, что хочет и свободен, например, пьет коньяк и ест конфеты, но не знает, что на самом деле ни коньяк и конфеты ему не нужны. Просто существует норма потребления, и передовики потребления, перевыполняющие норму потребления, на которых держат равнение отстающие, до нормы потребления еще не сподобившиеся. А как посмотреть на все это с точки зрения Зинаиды Григорьевны Барановой из Краснодара или из Австралии глазами Эллен Грев, кто уже по десять лет обходится без еды, так на что оно вообще нужно это потребление? Суета и томление духа, и того хуже – отравление плоти. В том и дело, что мы все тут одержимы хоровым пением, одержимы общечеловеческим контрактом. И потому поем, поем. Как будто интеллекта вообще не существует или он не может быть востребован в рамках любви людей и дружбы народов. Знаете, а я не вижу особенной разницы между тем, чтобы пить и тем, чтобы петь. Пить коньяк, пиво или водку – это только разные виды пения, Ватсон, и это очень хорошо понимает мальчик В из Чегдомына, который не любит яблоки, но любит красиво упакованный в гигиеническую коробочку яблочный сок. Мы не едим пищу, мы едим товары. Мы не пьем напитки, мы пьем, правильно, товарные объекты. И при этом товар вовсе не обязательно должен обладать свойством полезности, поскольку ни коньяк, ни конфеты не полезны. Что же важно? Вложенный труд. Масса человеческого пота. Или условной игры вокруг товарного объекта, ажиотаж зависти, мода, и всякое такое прочее, что называется затасканным словом «престиж» . И само поедание вовсе делается не для сытости, а для наслаждения фактом присвоения товарного объекта. Рабочие – простые люди, и язык у них простой, и порой они равняются младенцам, глаголющим истину, и рабочий Андрей Иванович Котов, русский плиточник, штукатур с задатками дизайнера интерьеров, сказал, что водка - честный напиток, а коньяк – нечестный, потому что балдеж одинаковый, а коньяк дороже. Градус, то есть, спиртовая плотность, то есть, индекс отравления нейронов головного мозга, - только на первый взгляд кажутся содержанием спиртного товара. На самом деле человек пьет труд другого человека, и масса удовольствия возрастает пропорционально количеству усвоенного труда. Наслаждение рабовладением. Это, знаете ли Ватсон, примерно так же, как сплюнуть жевательную резинку на ковер, и наслаждаться фантазией о том, сколько труда понадобиться уборщице, чтобы выдрать сырую резину из ворса. О, совсем забыл, не просто сырую резину, а смешанную со слюной, так сказать, не просто плевок, но плевок американизированный, уплотненный вложенной в него технологической культурой до выразительной, исчерпывающей степени издевательства. Коньяк.. . Конфеты...

Руфина Миндиярова

30 818

02.11.2010