Чита что тогда что сейчас говенная дыра и раем она никому показаться не могла. Колчаковцы же не бежали, а отходили в Забайкалье, где продолжили борьбу против большевиков до ноября 1920 г.
Основу Сибирской армии составляли сибиряки. Суконная промышленность по Сибири и Уралу представляла из себя одну фабрику в Екатеринбурге и несколько кустарных предприятий в Омске. Их совокупная мощность составляла не более 15 тыс. шинелей в месяц. Поэтому вместо шинелей были предприняты попытки заготовок овчинных полушубков, ватных курток и штанов.
В начале октября генерал-майор Пепеляев издал «обязательное постановление»: "На основании Положения о полевом управлении войск и острой нужды (с наступлением холодов) в спешном обмундировании армии приказываю, как временную меру ввести обязательную пошивку военного снаряжения за установленную плату в следующих мастерских в пределах района корпуса: портных, сапожных и шорных, а также предложить всем гражданам выполнить посильную пошивку военного обмундирования… " А трудно им конечно было... мужественные люди, боровшиеся с красной мразью.. .
Памятник Александру Васильевичу Колчаку в Иркутске.
Вот воспоминания очевидцев: «…Двое суток колчаковцы были в селе, одна часть уходила, приходила другая, забивая подводами все дворы и улицы. Они выгребли фураж, скармливали и увозили сено, резали скот, заставляли оставшихся женщин беспрерывно варить и стряпать; забирали с собой продукты, сожгли два дома» .
В Атаманове жил Василий Кузьмин — кузнец, речник, бывший политический ссыльный, пострадавший и «от белых» , и «от красных» . Когда колчаковцы вошли в Атаманово, то почти все жители убежали на правый берег Енисея, в леса. Кузьмин не побежал. Его взяли проводником, показать дорогу на Канск. Дорогой он запротестовал, колчаковцы раздели его до кальсон, разули и бросили в снегу. Домой он пришёл с отмороженными ногами, началась гангрена, в Красноярске ему ампутировали обе ступни. Когда колчаковцы ушли, из-за реки стали возвращаться семейные подводы. От одного к другому передавались страшные вести: «Старик Мартын Шилов отказался показывать дорогу на Канск, его посадили на собственную клячу и гнали бичами впереди, до тех пор, пока она не упала и не издохла. Мартын потерял дорогой шапку, обморозился, едва остался жив Кондратий Вельтнасов вернулся из Хлоптуновой, куда отводил пленных казаков, и, ничего не подозревая, подошёл к своему дому на окраине села. Был он в казачьей папахе, его тут же зарубили саблями. Василий Пузырев 1872 г. р. ; «У нас в дому останавливался Каппель и еще генерал. Везли продукты и два короба-пестеря серебра. Слышал я разговоры: подсчёт наличия войск — 10 тысяч. Мне показалось, что их было больше. Некоторые перепили самогону, и давай стрелять друг в друга…» . Пантелей Щукин; «Прокопий Холофеевич Цыганков согласился быть проводником за хорошую оплату, которую ему обещали… Ехал он с охраной впереди на санях со своей лошадёнкой, Каппель тоже сначала ехал в кошеве. На Кану, на поливном пороге остановились из-за воды, искали объезд. Полозья так примёрзли, что лошади сдвинуть с места, сорвать повозки не могли. Каппель пересел верхом в седло, Прокопий тоже на свою кобылу, без седла. В одном месте Каппель отъехал за островок и провалился там. Видно, что ноги мёрзли, слезет с коня и бьёт их друг о друга. Прокопий сказал ему: «Товарищ генерал, вы возьмите у кого-нибудь валенки, переобуйтесь! » Тот ответил: мол, я тебе не товарищ, и ехал, пока чуть не упал из седла. Его завернули в тулуп и еле живого довезли до Канска…».
Я в -43 бухал под Нижним. Жену, чтоб с её сестрой не прибить за хамство, в свою днюху! Взял шампанское и водку, пошёл в леса, через болота и там по телефону пил с друзьями до утра, снег, лапник и костерок - вот бабам весь байкот !.
Памятник Александру Васильевичу Колчаку в Иркутске.
