ДЕТИ в СНГ абсолютно не защищены. Родители могут бить, не кормить и не одевать их, издеваться спокойно до 5 лет - никто

Так и есть - лупи сих, как хочешь...

Да... нерентабельна система.. КУСТАРЩИНА. как говорили наши пра- в годину коллективизации..
Ну скольких детей сможет обработать ОДНА мамаша? Да ещё БЕЗ подготовки? Сколько нарожать успела, стольких и оприходует.
В то врем, как один подготовленный госслужащий способен обрабатывать СОТНИ детей в неделю!
И не надо говорить, что его зарплата ляжет тяжким бременем на бюджет...
Платить можно и минималку... Недостающее - родители деток доплатят...
Даёшь ПРИОБЩЕНИЕ к цивилизации!

даёшь в каждую семью по полицейскому.

Я больше не мог говорить со своим сыном. Все мои слова он автоматически проверяет своим представлением, которое с легкостью определяет правду и ложь. Даже выводы историков, изложенные в учебнике, опроверг. Никак не получалось превосходства отца над сыном, разговор не придавал мне большего авторитета, а, наверное, разрушал тот авторитет, который был, благодаря Анастасии. И еще, его странная уверенность в силе мысли пугала и отдаляла меня от него. Мы разные. Контакта с ребенком, как у отца с сыном, не получалось. Я не чувствовал в нем родного сына. Он для меня вообще иным существом казался. Мы молчали. И тут я вспомнил слова Анастасии: "С детьми нужно быть обязательно искренним и правдивым". Меня даже злость взяла от безвыходности положения: "Значит, искренним? Правдивым?". Я старался, а что получилось? Да если быть до конца искренним и правдивым... Вообще, в данной ситуации и не такое можно сказать. И я сказал, выпалил на одном дыхании:
-- Володя, если искренне все говорить, то у нас с тобой не получается разговора, как у отца с сыном. Мы разные. Понятия, информация, знания у нас разные. Я не чувствую тебя своим сыном. Я даже боюсь к тебе прикоснуться. В нашем мире своего ребенка можно и приласкать просто так, и даже наказать, побить можно за провинность. А я и помыслить такого по отношению к тебе не могу. Между нами барьер непреодолимый.
Я замолчал. Сижу, молчу, не знаю, что и как говорить дальше. Сижу и смотрю на задумавшегося своего маленького, со странноватым мышлением, сына.
Повернув ко мне свою кудрявую головку, он снова заговорил со мной первым, но в этот раз я почувствовал нотки грусти в его голосе:
-- Между мной и тобой, папа, какой-то барьер? Тебе тяжело воспринимать меня своим сыном родным? Ты долго бываешь там, в другом мире, где все немножко не так, как здесь. Я знаю, папа, там бьют иногда родители своих детей... Там все немножко по-другому. Я подумал, папа... я сейчас...
Он быстро встал, побежал, затем вернулся, неся в руках ветку с сухими иголками, и протянул ее мне:
-- Возьми, папа, эту веточку и побей меня ею. Как бьют детей своих родители в том, другом мире, в котором ты так долго бываешь.
-- Побить? Тебя? Зачем? Это ты что же еще выдумал? --Я знаю, папа, там, в том мире, где тебе приходится так долго бывать, бьют родители только родных своих детей. Я твой сын родной, папа. Ты побей меня, чтобы почувствовать себя папой моим родным. Может, так тебе легче будет почувствовать. Только по этой ручке не бей и по ножке этой, не чувствует эта ручка боли и ножка не почувствует, они онемевшие еще немножко. А все остальное на теле почувствует боль. Только я заплакать, наверное, не смогу, как дети плачут. Я еще ни разу не плакал.
-- Бред! Полный бред! Никто и никогда, даже в том, как ты говоришь, мире не бьет детей просто так. Ну наказывают иногда, отшлепают слегка. Но это только в том случае, когда не слушают дети родителей своих, делают не то, что нужно.
-- Да, конечно, папа. Когда родители считают, что дети неправильно поступили.
-- Вот именно.
-- Так ты, папа, и посчитай какой-нибудь мой поступок неправильным.
-- Что значит, посчитай? Когда поступок неправильный, всем ясно, что он неправильный, а не то, что захотелось посчитать неправильным и посчитал. Всем должна быть понятна неправильность.
-- И детям, которых бьют?
-- И детям. Их потому и бьют, чтобы поняли свою неправоту.
-- А до побоев они ее не могут понять?
-- Не могут, значит.
-- Им объясняют, а они не могут?
-- Не могут, в том их и вина.
-- А у того вины нет, кто объяснял непонятно?
-- А у того, получается, нет, он... Да ты совсем запутал меня своим непониманием!
-- Вот и хорошо, раз я не понимаю, так и побей меня.

А как их защищают в других странах?