Любители Хорхе Луиса Борхеса, помогите :)

"Роза Парацельса"

Вам ответили две дамы.. .

это в дополнение

Опоясало кораллом утро бор.
БОРХЕС Снова карта Борхеса накрывает нас с головой —\ В ней масштаб один к одному, значит, терпи, дружище, \ Топографический этот тотальный конвой, \ Оставляющий от жизни бумажное пепелище, Елена Елагина «Сибирские огни» 2007, №8 И картина мира, косо висящая на гвозде

Борхес Я спал и видел Борхеса во сне, \ которому пригрезилась Европа. \ Дремал Мадрид, но в крохотном окне\ еще читали Кафку и Эзопа. Дмитрий Румянцев 2001

БорхесБыть Борхесом – странная участь: \плавать по стольким разным морям планеты\или по одному, но под разными именами, \быть в Цюрихе, в Эдинбурге, в обоих Кордовах разом –\Техасской и Колумбийской, \после многих поколений вернуться\в свои родовые земли –\Португалию, Андалусию и два-три графства, \где когда-то сошлись и смешали кровь датчане и саксы, \заплутаться в красном и мирном лондонском лабиринте, Хорхе Луис Борхес. Перевод Б. Дубина ЭЛЕГИЯ

смотри анатации на makra.me

есть у него также такая миниатюра
Хорхе Луис Борхес. Желтая роза

Ни тем вечером, ни наутро не умер прославленный
Джамбаттиста Марино, которого многоустая Слава (вспомним этот
его излюбленный образ) провозгласила новым Гомером и новым
Данте, однако тихий и неприметный случай означил в ту пору
конец его жизни. Увенчанный прожитым веком и общим признанием,
он гаснул под балдахином на испанской широкой кровати. Можно
представить себе рядом с нею затененный балкон, что взирает
всегда на закаты, а ниже -- мрамор, и лавры, и сад, что множит
ступени в зеркальном квадрате бассейна.
Женщина ставила в воду желтую розу. Мужчина медленно
двигал губами, слагая обычные рифмы, которые, правду сказать, и
ему самому надоели изрядно:

Царственность сада, чудо природы,
Гемма весенняя, око апреля.. .

И вдруг наступило прозрение. Марино УВИДЕЛ розу такою,
какой ее видел, наверно, Адам в райских кущах, и понял: она
существует в собственной вечности, а не в строках поэта. Мы в
силах дать абрис, дать описание, но не ее отражение. Стройные
чванные книги, льющие золото в сумеречном зале, --не зеркало
мира (как тешил себя он тщеславно) , а нечто такое, что придано
миру, и только.
Мысль эта озарила Марино в канун его смерти, быть может,
она озарила и Данте и Гомера тоже.