Как осветила классика опасность недоразумений?

Сбрось, Муза, грусти покрывало 
                   и маску на лицо надень: 
                   сегодня утро карнавала, 
                     веселый день! 

                   Танцуй в кругу подруг-девчонок, 
                   вводи прохожих ножкой в грех, 
                   пускай звучит, как лира звонок, 
                     твой юный смех. 

                   Как быть без крыльев? Что ж, пожалуй, 
                   ты, по примеру мотылька, 
                   возьми взаймы у розы 
                     алой два лепестка. 

                   Тревога больше грудь не гложет, - 
                   так пусть в хохочущий твой рот 
                   пчела заботливая вложит 
                     сладчайший мед. 

                   Повеселись на маскараде, 
                   где, размалеван, полосат, 
                   Фрэнк Браун в шутовском наряде 
                     смешит ребят, 

                   и где, на радугу похожий, 
                   вертится Арлекин-остряк 
                   и Пульчинелла строит рожи 
                     толпе зевак. 

                   Поведай Коломбине пылкой, 
                   что я любовью к ней томим, 
                   и примани Пьеро бутылкой 
                     и выпей с ним - 

                   пусть о луне своей любимой 
                   расскажет, не тая обид, 
                   и пусть поэму пантомимой 
                     изобразит. 

                   Вот золотая мандолина - 
                   гимн красоте сыграй на ней 
                   и черный призрак, призрак сплина, 
                     гони взашей! 

                   Гречанкой стань, исполнись неги, 
                   под цитру пой любви огонь 
                   иль, по примеру гаучо Веги, 
                     гитару тронь. 

                   Иди, стройна и величава, 
                   вдоль карнавальной пестроты, 
                   смеясь, налево и направо 
                     бросай цветы. 

                   В гнездо Андраде вековое 
                   брось горсть жемчужин, не скупясь, 
                   плащ Гидо пылью золотою 
                     ты разукрась. 

                   Все побоку - заботы, горе, 
                   где весело, туда лети, 
                   из лучших роз богине Флоре 
                     венок сплети. 

                   сонет с изящным посвященьем 
                   у ног бессмертной положи 
                   и гармоничных строк теченьем 
                     обворожи. 

                   Кружись, вертись, импровизируй, 
                   хмельных и шалых строф не правь 
                   и карнавал своею лирой 
                     навек прославь - 

                   его сверкающие краски, 
                   его шумливую игру, 
                   накидки, бусы, перья, каски 
                     и мишуру! 

                   И многозвучный голос эха 
                   победоносно разнесет 
                   твои слова, и взрывы смеха, 
                     и рифм полет.

" Когда на месте секунданты делали последнюю классическую попытку примирения, Пьер молчал, думал о другом.
-- Вы мне скажите только, как, куда ходить, стрелять куда.
Когда сказали, он, добродушно и рассеянно улыбаясь, произнес: "Я ведь этого никогда не делал", --и он стал расспрашивать о способе спуска и любовался остроумной выдумкой Шнеллера. Он никогда до сих пор не держал в руках пистолета.
Долохов, весело улыбаясь ртом, и светло, и строго смотрел наглыми, прекрасными голубыми глазами.
-- Не хочу первого выстрела, --сказал он, --что его, как цыпленка, застрелить. И так все на моей стороне.
Ростов, как неопытный секундант, согласился, радуясь на великодушие своего нового друга.
Им подали пистолеты и велели сходиться на пятнадцать шагов до двадцати, стреляя кто когда хочет.
-- Так и сейчас можно выстрелить? --спросил Пьер.
-- Да, как дойдешь до барьера.
Пьер взял своей большой пухлой рукой пистолет осторожно и робко, видимо, боясь не убить себя и, поправив очки, пошел к дереву. Только что он подошел, он, не целясь, поднял пистолет, выстрелил и весь вздрогнул. Он даже пошатнулся от звука своего выстрела, потом улыбнулся сам своему впечатлению. Долохов упал, уронив пистолет.
-- Вот дурацкая, --крякнул он сквозь зубы и, схватившись одной рукой за бок, из которого шла кровь.
Пьер подбежал к нему.
-- Ах, боже мой, --проговорил он, становясь перед ним на колени. Долохов оглянулся на него, нахмурясь и указывая на пистолет: "Подай". Ростов подал ему. Долохов сел на задницу. Левая рука была вся в крови, он обтер ее об сюртук и оперся eю.
-- Пожалуйте, --проговорил он Пьерy. --Пожалуйте к бар.. .
Пьер поспешно, с учтивым желанием не заставить его ждать, подошел и стал прямо против Долохова в десяти шагах от него.
-- Боком, закрой пистолетом грудь, грудь, --кричал Несвицкий.
Пьер стоял, с неопределенной улыбкой сожаления глядя через очки на Долохова. Долохов поднял пистолет, углы губ его все улыбались, глаза блестели усилием и злобой последних собранных сил. Несвицкий и Пьер зажмурились. В одно и то же время они услыхали выстрел и отчаянный злой крик Долохова.
-- Черт ее возьми, дрогнула! Несите! Несите! " (Л. Толстой "Война и мир")

Первое, что приходит на ум - "Госпожа Бовари".