Вкусна ли Храмули от Окуджавы?

Храмули - серая рыбка с белым брюшком.
А хвост у нее как у кильки, а нос - пирожком.
И чудится мне, будто брови ее взметены
и к сердцу ее все на свете крючки сведены.

Но если вглядеться в извилины жесткого дна -
счастливой подковкою там шевелится она.
Но если всмотреться в движение чистой струи -
она как обрывок еще не умолкшей струны.

И если внимательно вслушаться, оторопев, -
у песни бегущей воды эта рыбка - припев.

На блюде простом, пересыпана пряной травой,
лежит и кивает она голубой головой.
И нужно достойно и точно ее оценить,
как будто бы первой любовью себя осенить.

Потоньше, потоньше колите на кухне дрова,
такие же тонкие, словно признаний слова!
Представьте, она понимает призванье свое:
и громоподобные пиршества не для нее.

Ей тосты смешны, с позолотою вилки смешны,
ей четкие пальцы и теплые губы нужны.
Ее не едят, а смакуют в вечерней тиши,
как будто беседуют с ней о спасенье души.

Булат Окуджава " Храмули " 1963
Храмули - серая рыбка с белым брюшком.
А хвост у нее как у кильки, а нос - пирожком.
И чудится мне, будто брови ее взметены
и к сердцу ее все на свете крючки сведены.

Но если вглядеться в извилины жесткого дна -
счастливой подковкою там шевелится она.
Но если всмотреться в движение чистой струи -
она как обрывок еще не умолкшей струны.

И если внимательно вслушаться, оторопев, -
у песни бегущей воды эта рыбка - припев.

На блюде простом, пересыпана пряной травой,
лежит и кивает она голубой головой.
И нужно достойно и точно ее оценить,
как будто бы первой любовью себя осенить.

Потоньше, потоньше колите на кухне дрова,
такие же тонкие, словно признаний слова!
Представьте, она понимает призванье свое:
и громоподобные пиршества не для нее.

Ей тосты смешны, с позолотою вилки смешны,
ей четкие пальцы и теплые губы нужны.
Ее не едят, а смакуют в вечерней тиши,
как будто беседуют с ней о спасенье души.

Очень люблю Окуджаву.
Но справедливости ради надо сказать, что наши черноморские бычки - вкуснее.

"Берегите нас, поэтов. Берегите нас.
Остаются век. полвека, год, неделя, час,
три минуты, две минуты, больше ничего.. .
Берегите нас. И чтобы вас - за одного.

Берегите нас с грехами, с радостью и без.
Где-то, юный и прекрасный, ходит наш Дантес.
Он минувшие проклятья не успел забыть,
но велит ему призванье пулю в ствол забить.

Где-то плачет наш Мартынов, поминает кровь.
Он уже убил однажды, он не хочет вновь.
Но судьба его такая, и свинец отлит,
и двадцатое столетье так ему велит.

Берегите нас, поэтов, от дурацких рук,
от поспешных приговоров, от слепых подруг.
Берегите нас, покуда можно уберечь.
Только так не берегите, что б костьми нам лечь.

Только так не берегите, как борзых - псари!
Только так не берегите, как псарей - цари!
Будут вам стихи и песни, и еще не раз.. .
Только вы нас берегите, берегите нас... " "Размышления возле дома, где жил Тициан Табидзе".

****
"Я много лет пиджак ношу.
Давно потерся и не нов он.
И я зову к себе портного
И перешить пиджак прошу.

Я говорю ему шутя:
"Перекроите все иначе.
Сулит мне новые удачи
Искусство кройки и шитья. "

Я пошутил. А он пиджак
серьезно так перешивает.. .
А сам-то все переживает, -
вдруг, что не так. Такой чудак.

Одна забота наяву
в его усердьи молчаливом,
чтобы я выглядел счастливым
в том пиджаке. Пока живу.

Он представляет это так:
Едва лишь я пиджак примерю, -
опять в твою любовь поверю.. .
Как бы не так. Такой чудак. " "Старый пиджак".