Можно ли сказать лучше Окуджавы -виноградную косточку в теплую землю зарою...)

Сравним, кстати, два стихотворения, написанных одним и тем же размером и даже выдержанных в сходном ключе: шестистопный хорей, два военных парада, “Батальное полотно” — и упомянутое “Солнышко сияет, музыка играет”: Сумерки, природа. Флейты голос нервный. Позднее катанье. На передней лошади едет император в голубом кафтане. Барышни смеются, танцы предвкушают, Кто кому достанется, решают. Белая кобыла с карими глазами, с челкой вороною, Красная попона, крылья за спиною, как перед войною. Но полковник главный на гнедой кобыле Говорит: да что ж вы все, забыли? Легко принять это за фрагменты одного текста, даром что “Батальное полотно” не вполне укладывается в хорей — это скорей сочетание дактиля с амфибрахием ( / — — — / -, БЕ-ла-я ко-БЫ-ла с КА-ри-ми гла-ЗА-ми), или даже пеон первый (четырехсложный размер с ударением на первом слоге), отчетливо слышный во вступительном проигрыше: ТА-та-та-та, ТА-та-та-та… В “Солнышке” хорей отчетлив: “Танцы были в среду…”. Но в принципе размеры идентичны, и “Солнышко сияет” можно без всякого насилия над ритмом спеть на мотив “Батального полотна”. Более того — тревожная, смутная мелодия “Полотна” гораздо больше подходит этой песне — песне о том, как полк уходит на войну “и нет спасенья”. Но в том-то и любимый фокус Окуджавы, что мирное, подчеркнуто благостное, ностальгическое “Батальное полотно” поется с интонацией тревожной, горькой, с намеком на нечто роковое — и зная контекст русской истории, мы отлично понимаем, что маячит в конце всех этих верховых прогулок. А отчаянная песня “Солнышко сияет” (“С четверга война, и нет спасенья… Может, не вернемся, врать не буду…”) исполняется в мажоре, в бодром темпе, — что и предопределило ее попадание в фильм “Тайны мадам Вонг”, где ее слушают современные пираты. Возьмем другую пару, столь разноплановую, что не сразу и замечаешь тождество размеров: две песни о матери, “Новое утро” и “Песенку о комсомольской богине”. Насколько естественно было бы петь “Комсомольскую богиню” с интонацией элегической и задумчивой — ведь все в прошлом, “никаких богов в помине”; попробуйте ради эксперимента спеть на мотив “Не клонись-ка ты, головушка” слова “За окном все дождик тенькает, там ненастье во дворе — но привычно пальцы тонкие прикоснулись к кобуре” (даже рифмы те самые, консонансные: “тенькает” — “тонкие”, “одиночества” — “начисто”, “пасеки” — “песенки”, “булочной” — “футболочке”). И ведь поется! Да и “Головушка” легко ложится на маршеобразный мотив: “Все оно смывает начисто, все разглаживает вновь, отступает одиночество, возвращается любовь”. Но исчезает чудо — получается банальное советское бодрячество; нет, нет, немедленно верните как было! Песня всегда амбивалентна и внутренне конфликтна. Дмитрий Быков. БУЛАТ ОКУДЖАВА Поэт случайного масштаба –\Отметим птицу между строк – \Владеет неудобным кладом\И веселит им женский полк. Станислав Бельский 2008 Вечерний Гондольер. 161 номер Поэт случайного масштаба