Поэт, переводчик, эссеист Александр ЛЕОНТЬЕВ (род. 26 июля 1970) — автор поэтических сборников: «Времена года», «Цикада»,

Не слышала об этом поэте.
.
Гуглить ни к чему.

Я читаю незабвенных...
Такого поэта знаете?

Иннокентий Анненский

СТАЛЬНАЯ ЦИКАДА

Я знал, что она вернется
И будет со мной – Тоска.
Звякнет и запахнется
С дверью часовщика...

Сердца стального трепет
Со стрекотаньем крыл
Сцепит и вновь расцепит
Тот, кто ей дверь открыл...

Жадным крылом цикады
Нетерпеливо бьют:
Счастью ль, что близко, рады,
Муки ль конец зовут?..

Столько сказать им надо,
Так далеко уйти...
Розно, увы! цикада,
Наши лежат пути.

Здесь мы с тобой лишь чудо,
Жить нам с тобою теперь
Только минуту – покуда
Не распахнулась дверь...

Звякнет и запахнется,
И будешь ты так далека...
Молча сейчас вернется
И будет со мной – Тоска.

МЕДВЕЖЬЕ ОЗЕРО

Двухъярусные облака
Творили Парфенон,
Лепили, покривив слегка,
Ряды своих колонн,
Рассчитанных не на века -
На лень, июль и сон.

Ты говорила: Погляди,
Как здорово! - Ну да.
До боли у меня в груди
Сжималась красота,
Что отражала впереди
Всей кожицей вода.

Она валила наповал
Еловую дугу,
Ловила тот полуовал
На дальнем берегу,
Что клином в озере всплывал,
Углом в резном кругу.

Мы провели примерно час
Под глубью голубой,
На дне клубящихся террас,
У камышей, с тобой…
И, заплывая, всякий раз
Я делал гладь рябой.

На середине этих вод,
Оборотясь к лесным
Угодьям неба, думал: вот
Тот Иерусалим,
Где все, что умерло, - живет…
Но что мне делать с ним?

И выходил я, и рвалась
На мне вода, как та
Плацента, в коей родилась
От плоти плоть, когда
Лишь начиналась эта связь
Со смертью, красота.
-----
Птицы щебечут всю белую эту ночь, -
Так хорошо, словно нету меня уже,
Словно все кончилось, счастья не превозмочь,
Худшее пройдено, рай отворен душе.
Мнимое чувство, как я тобой дорожу!
Так ведь бывает, покуда ты поглощен
Чем-то сторонним, тянешься к миражу,
Не понимая, что со стороны смешон.

Есть ведь минуты, когда не болит нигде
Да и душа не ноет, увлечена
Шелестом лип, отраженьем огней в воде
Или самим огнем… Всякий страх, вина,
Ужас, обиды, привязанности — их нет.
Нужен душе хоть какой-то приют, уют…
Может быть, этот миг — он и есть тот свет?
Только мгновенье! Но птицы всю ночь поют.
-----
Жил на свете небогатый
русский барин молодой
под летящей белой ватой
и Полярною звездой.

Невысокий, смуглолицый,
резв и волосом черняв,
жил себе, певца Фелицы
лиру звучную приняв.

Путал Геную с Женевой,
дальше Риги не бывал
и с самой Марией Девой,
греховодник, флиртовал.

И сочувствовал он смутам
европейским, нечем крыть.
И прослывший алеутом
всё хотел его убить.

И в конце концов от пули
нехорошей умер он -
так, что щеки враз надули
Царь, и Церковь, и Закон.

А потом попы-писаки,
сопричастные Столпам,
порешили: быть во мраке
стервецу, служить чертям:

он-де Богу не молился,
он не ведал-де поста,
не путем-де волочился
он за Матушкой Христа.

Но Пречистая, конечно,
заступилась за него
и впустила в Царство Вечно
златоуста своего.
-----
Омри Ронену
Очевидностью, желтой и медной,
нам пространство морочило глаз -
позолотой своей всепобедной.
Но случилось, что время — за нас.

Не за всех — но за тех, чье дерзанье
невозможный построило мост
из пустот бытия — в узнаванье
недоступных, как правило, звезд.

Ибо только от жара и гнета
отвердевший прозрачный кристалл
тайных пленниц небесного свода -
просветленный зрачок — различал.

И бессмысленно-черная Мекка
приоткрыла немой фейерверк -
грозный космос алмазного века,
что еще до конца не померк.

Вырица
Александру Кушнеру

Каждый парус намокший размотан -
Вот удача для дачных регат!
Многомачтовый ельник… — и вот он,
Перепончатокрылый фрегат.
В зафрахтованной летней скворешне
Ослепительный дождь переждем,
Пусть недвижен кораблик наш внешне -
За туманом и этим дождем.

Будет призрачной он невидимкой
Для незрячих, не зрящих его.
Вся веранда окутана дымкой
Сизой хвои. Хвощей вещество.
Не ветрами кораблик сквозными -
Только лапами елей гоним.
Шевелится ли хаос под ними?
Шевелится. Под ними, под ним.

Не морской, но укроется еж в ней -
В кроткой буре, заплыв за пеньки.
Разве снасти дождя ненадежней
Одиссеевой прочной пеньки?
Нас привязывать к стульям не нужно -
Мы пожарной и “скорой” сирен
Понаслушались, чувствуя дружно
Милой палубы гибельный крен.

У распахнутых окон стояли -
Без руля, без ветрил, без кормил,
Где-то струны дрожали в рояле,
Кто-то клавишей стаю кормил.
И, взобравшись на борт к Одиссею,
Через вырицкий дождь и туман
Так и плыли компанией всею…
Через реку времен, океан.