Как добраться до статуса Мудрец в 5 -й раз, если в этот раз лениво отвечать? Или не стоит, ради сохранности МИРа ?

и это спрашивает 4х разовый Мудрец???

медленно... нежно.. .

Казалось бы, уж какой кайф — любовь! Но — риск неудачи, столько
хлопот, чтобы завоевать, а с победой новая ответственность: кормить,
защищать.. . Нет, спокойнее оставить от любви голый секс. Но ведь и там
обязанности: нужно хоть на полчаса ублажить и другого — лучше перейти на
мастурбацию. А самые передовые уже дотумкали, что и мастурбация все-таки
труд: еще проще вколоться — и иметь полный кайф сразу и без хлопот.
Спокойно, спокойно — нужно только увериться, что мастурбационные тенденции
нашей культуры неотвратимы, как смерть, и тогда я немедленно заставлю себя
смириться: самоуслаждайтесь на здоровье, если уж дело вас больше не цепляет.
Эта мегатонная сосулища нарастала веками: скажи древнему греку, римлянину,
галлу, арабу, что он обязан служить не семье, не роду, не Богу, не
государству, а себе лишь самому.. . В былые времена боевые песни слагали и
горланили не для того, чтобы раздухариться и разойтись: их пели, чтобы
воевать, — ни о каком искусстве для искусства никто не мог и помыслить, все
гимны и хороводы чему-нибудь да служили: богам, плодородию, свадьбам,
похоронам.. . Но вот культура объявила себя своей собственной целью, ценности
деяния были пережеваны ценностями переживания — так истощившийся распутник,
уже не способный на страсть к реальной женщине, начинает задрачиваться до
смерти: долгий дрейф от эпоса к лирике сегодня завершается стремительным
спуртом от индивидуализма к героину. Алкаш, торчок, шизофреник —
окончательное торжество духа над материей, мира внутреннего над вульгарным
внешним. Что общего у наркомана с романтическим лириком? И тот и другой
считают высшей ценностью переживания, а не презренную пользу.
Жизнь и добросовестность — непримиримые враги. Абсолютно добросовестный
человек абсолютно нежизнеспособен: чтобы себе не подсуживать, он должен
подсуживать врагу. А я подсуживаю мраку. Всеобщее самоуслаждение
утешительными сказочками внушает мне такое отвращение, что из двух
равновероятных суждений я всегда стараюсь выбирать более неприятное. Когда
Катька (фу, как фальшиво звучит ее навязанное общежитской традицией имя, —
но “Катя”, “жена”, “супруга” еще фальшивее) , — так вот, когда она сетует,
что наш сын “выпивает”, я прихожу в сосредоточенное бешенство: он пьет,
пьет, пьет.. . Я заранее отказываюсь от всех обезболивающих, срываю все
припарки с умягчающими снадобьями, я не стану приставлять обратно
ампутированную ногу и делать вид, что она все еще живая: мои дети — чужие и
неприятные мне люди.
Наверно, Богом можно назвать только такую решалку, которая способна выносить
обвинительный приговор даже тебе самому. Поэтому на дочь я давно не сержусь
— у нее никогда не было Бога. А у сына был. И даже сейчас есть. Только
Дмитрий его предал. Александр Мелихов. НАМ ЦЕЛЫЙ МИР ЧУЖБИНА

Таков, Фелица, я развратен! \Но на меня весь свет похож. \Кто сколько мудростью ни знатен, \Но всякий человек есть ложь. \Не ходим света мы путями, \Бежим разврата за мечтами. \Между лентяем и брюзгой, \Между тщеславья и пороком\Нашел кто разве ненароком\Путь добродетели прямой. Гавриил Державин 1782 Фелица